Русский офицер в глазах красноармейцев 1930-х
"Мы все одинаково понимали, что большевики — не политика, а беспощадное истребление самих основ России...»1 — писал о себе и своих товарищах,
белых офицерах-добровольцах, знаменитый дроздовец А. В. Туркул. То, что русское офицерство, 67-68 процентов которого после 1917 года воевало против большевиков (а ещё до 7 процентов не присоединилось к ним только потому, что было умерщвлено красными раньше)2, есть не просто «оплот старого режима», а прямо-таки эталонный антипод большевизма, понимали и сторонники новой власти. Не зря расправа красных с пленными офицерами так часто сопровождалась актом, носившим чуть ли не сакральный характер, — прибиванием к плечам «гада» его погон, этих символов офицерского достоинства. (Так, лейтенанту флота Моисееву в 1919-м их приколотили шестью большими гвоздями — по одному над каждой из трёх звёздочек тогдашнего лейтенантского погона.)
На открытии памятника адмиралу Г. И. Невельскому во Владивостоке. РГАКФД.
По меткому замечанию С. В. Волкова, в советской России «человек в золотых погонах надолго сделался символом и воплощением абсолютного зла (выделено мной. — А. С.). Поистине, не было в 20-30-х годах более ненавистной фигуры и образа, чем образ русского офицера»3. В Пятигорске в 1923 году даже стоял вопрос о снятии памятника Лермонтову: поэт был изваян в офицерской форме! Докладывая в марте 1932-го, что в военной школе имени ВЦИК «грубят» младшему комсоставу, инспектор Политуправления РККА привёл в качестве примера курсанта, который «обозвал» командира отделения «генералом» (причём взыскания, возмущался политработник, не получил!4). Поруганию подвергалось всё, что связывалось с понятием «русский офицер».( ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ...>>>