«Вот снова заспорили про Сталина. Разбираемся друг с другом из-за Сталина на полном серьезе. Но ведь любить или ненавидеть Сталина — все равно что любить или ненавидеть дождь, солнце, кошку, несущую в зубах мышь. Сталины — это стихия, к чему пустая суета вокруг стихии?
Многие связывают свое счастье, уверенность в жизни со Сталиным. Однажды моя юная оттепельная матушка за семейным столом брякнула: «Сталин был параноик». Дед промолчал, а потом наедине сказал ей, что «люди, оскорбляющие товарища Сталина, для него не существуют». И прабабка моя Сталина любила. За то, что погоны офицерам вернул. Старушке нравились мужчины в красивых мундирах. Для изрядной доли населения Земли Сталин и такие, как он, — якорь, удерживающий их в окружающем хаосе. Доказывать им, что Сталин чудовище и параноик, бессмысленно и жестоко — все равно что доказывать ребенку, что Деда Мороза не существует.
Если бы Сталин любил Россию, то сделал бы все, чтобы страна жила и была счастлива без него. Так муж думает, как проживет жена, если с ним вдруг что. Будь Сталин таким мужем, построил бы систему. Страна не может зависеть от одного человека. Два-три десятка лет правления — и смерть, а что дальше? Во времена монархов оставляли наследников, в наше время оставляют систему. Он же правил безраздельно, монархию не ввел и оставил огромное имущество, которое наследники начали с облегчением проживать. Так бывает в семьях с властным богачом-отцом, чьи потомки, бесправные при его жизни, начинают проматывать наследство после смерти хозяина. И нельзя их винить за это, он сам сделал их такими: отобрал инициативу, отучил принимать решения, истязал запретами и ограничениями.
Сам Сталин породил воров, допиливающих теперь его пароходы и атомоходы. Сам сжал пружину, которая после его смерти распрямилась и разнесла все вокруг. Любил Сталин только власть, ее одну, все делал, чтобы удержать вертихвостку, и с этим неплохо справлялся. Все ледоходы, ГЭС, города за полярным кругом, Победа, высотки, ядерный проект — все это подношения ей, власти, самой ветреной девке на свете.
Ему досталась страна на взлете.
Потрепанная, всклокоченная, с долгами и убытками, но главное — полная сил, молодая, здоровая, наивная девка, отбившаяся чудом от оравы хулиганов и готовая к новым приключениям. Он девку очаровал, уболтал, но не в ресторан повел, не с мамой знакомить, не под венец, а в борону впряг. Уговорил ласково, а потом уже поздно было рыпаться. И девка начала пахать. И не заметила, как тридцать лет пролетело. Сначала пахала с огоньком, потом с упорством, потом с истерическим надрывом, а когда соблазнитель вдруг умер, пахала уже по инерции, потому что ничего другого из своей жизни вспомнить уже не могла. А потом упала и тоже умерла. А дети и внуки даже на похороны не приехали, потому что не любили ее. Мол, не уделяла старуха им времени, не растила, не ласкала. А когда ей ласкать-то было собственных деток? Она ж в тайге с утра и до утра.
Любовь к Сталину — страсть чисто эротическая.
Его поклонники из тех, кто млеет от чужой силы, желает отдаться силе, подчиниться, испытать боль, а через боль — наслаждение. Выпори меня, унизь, надень на меня наручники, затяни ошейник потуже, допрашивай дни и ночи, пока у меня кровь из глаз не хлынет...»
отсюда
Многие связывают свое счастье, уверенность в жизни со Сталиным. Однажды моя юная оттепельная матушка за семейным столом брякнула: «Сталин был параноик». Дед промолчал, а потом наедине сказал ей, что «люди, оскорбляющие товарища Сталина, для него не существуют». И прабабка моя Сталина любила. За то, что погоны офицерам вернул. Старушке нравились мужчины в красивых мундирах. Для изрядной доли населения Земли Сталин и такие, как он, — якорь, удерживающий их в окружающем хаосе. Доказывать им, что Сталин чудовище и параноик, бессмысленно и жестоко — все равно что доказывать ребенку, что Деда Мороза не существует.
Если бы Сталин любил Россию, то сделал бы все, чтобы страна жила и была счастлива без него. Так муж думает, как проживет жена, если с ним вдруг что. Будь Сталин таким мужем, построил бы систему. Страна не может зависеть от одного человека. Два-три десятка лет правления — и смерть, а что дальше? Во времена монархов оставляли наследников, в наше время оставляют систему. Он же правил безраздельно, монархию не ввел и оставил огромное имущество, которое наследники начали с облегчением проживать. Так бывает в семьях с властным богачом-отцом, чьи потомки, бесправные при его жизни, начинают проматывать наследство после смерти хозяина. И нельзя их винить за это, он сам сделал их такими: отобрал инициативу, отучил принимать решения, истязал запретами и ограничениями.
Сам Сталин породил воров, допиливающих теперь его пароходы и атомоходы. Сам сжал пружину, которая после его смерти распрямилась и разнесла все вокруг. Любил Сталин только власть, ее одну, все делал, чтобы удержать вертихвостку, и с этим неплохо справлялся. Все ледоходы, ГЭС, города за полярным кругом, Победа, высотки, ядерный проект — все это подношения ей, власти, самой ветреной девке на свете.
Ему досталась страна на взлете.
Потрепанная, всклокоченная, с долгами и убытками, но главное — полная сил, молодая, здоровая, наивная девка, отбившаяся чудом от оравы хулиганов и готовая к новым приключениям. Он девку очаровал, уболтал, но не в ресторан повел, не с мамой знакомить, не под венец, а в борону впряг. Уговорил ласково, а потом уже поздно было рыпаться. И девка начала пахать. И не заметила, как тридцать лет пролетело. Сначала пахала с огоньком, потом с упорством, потом с истерическим надрывом, а когда соблазнитель вдруг умер, пахала уже по инерции, потому что ничего другого из своей жизни вспомнить уже не могла. А потом упала и тоже умерла. А дети и внуки даже на похороны не приехали, потому что не любили ее. Мол, не уделяла старуха им времени, не растила, не ласкала. А когда ей ласкать-то было собственных деток? Она ж в тайге с утра и до утра.
Любовь к Сталину — страсть чисто эротическая.
Его поклонники из тех, кто млеет от чужой силы, желает отдаться силе, подчиниться, испытать боль, а через боль — наслаждение. Выпори меня, унизь, надень на меня наручники, затяни ошейник потуже, допрашивай дни и ночи, пока у меня кровь из глаз не хлынет...»
отсюда