"Поединки в Русской Армии ген. П.Н. Врангеля и в Белой эмиграции"

Русский Обще-Воинский Союз, всегда имевший в Зарубежье немало завистников и недругов из числа политических оппонентов, и служивший в 1920-е – 1930-е годы главной мишенью для провокаторской деятельности НКВД-ОГПУ, весной 1933 года подвергся очередной информационной атаке. На сей раз враждебную кампанию против Союза и его руководителей развернула газета «Единый Фронт», редактируемая г. Павловым. Причём особенно грубые выпады были сделаны против генерала-от-кавалерии П.Н. Шатилова, возглавлявшего тогда I Отдел РОВСа (Франция). Не желая вступать в полемику с печатным изданием, явно имеющим цель организовать шумный скандал вокруг РОВСа, генерал Шатилов решил не реагировать. Председатель же РОВСа генерал Миллер, расценив выступление «Единого Фронта» как недостойный поступок, имеющий характер провокации, призвал Белых прекратить всякое общение с Павловым.

Однако настырный редактор не унимался и в конце июня 1933 года выступил с новыми выпадами против РОВ Союза и его Председателя. В частности в № 9 газеты «Единый Фронт» им были опубликованы следующие три материала:
1. Письмо генерал-майора Д.П. Мельницкого к редактору «ЕФ»;
2. Статья генерал-лейтенанта П.С. Махрова «Добровольцы и их вожди»;
3. «Открытое письмо Е.К. Миллеру» г. Павлова.

Материалы эти содержали оскорбительные выражения и клевету в адрес руководителей РОВСа. Генерал Шатилов, ознакомившись с их содержанием, тотчас вызвал на дуэль Мельницкого, а другой генерал РОВСа, В.К. Витковский, бросил вызов Махрову…

       

Г. Ш. Генерал-от-кавалерии П.Н.Шатилов (1881-1962)

Генерал-лейтенант В.К. Витковский (1885-1978)

Итак, должны были состояться две дуэли сразу! Однако Махров – бывший начальник штаба генерала А.И. Деникина – от поединка уклонился и даже заявил присланному к нему секунданту генерала Витковского, что пожалуется префекту департамента (хотя о дуэли на территории Франции речь не шла). В офицерской среде этот поступок сочли проявлением трусости. Журнал «Часовой» с негодованием упрекнул Махрова в поведении, недостойном русского генерала…

Мельницкий же вызов принял, и 3 июля в г. Лионе (Франция), где жил автор злополучного письма, состоялось совещание секундантов обеих сторон. Стреляться решено было на дуэльных пистолетах, с минимальным расстоянием в пятнадцать шагов. Поединок назначили на воскресенье, 9 июля 1933 года, на территории Княжества Монако, куда и отправился генерал Шатилов в ожидании своего противника.

Тем временем, согласно правилам, дело об оскорблении генералом Мельницким генерала Шатилова было передано на рассмотрение генеральского Суда Чести, выбранного из числа авторитетных генералов РОВСа. Суд Чести, состоявшийся накануне дуэли, 8 июля, не счёл возможным и нужным препятствовать поединку, признав действия генерала Шатилова правильными. Приказу генерала Миллера о поединках это не противоречило, ибо стреляться противники должны были не во Франции, а в Монако (вероятно, в маленьком монархическом государстве на дуэль смотрели иначе, чем в республиканской Франции).

Суд Чести признал возможным примирение сторон только в том случае, если генерал Мельницкий принесёт публичные извинения, заберёт своё письмо из редакции «ЕФ» и даст слово впредь прекратить нападки на руководителей РОВСа. Д.П. Мельницкий, узнав о постановлении генеральского Суда Чести РОВСа, незамедлительно заявил о готовности к примирению. Дуэль не состоялась…

В соответствии с условием Суда Чести, Мельницкий объявил через прессу, в частности, через журнал «Часовой», что злосчастное письмо было написано им под влиянием аффекта и вообще для опубликования не предназначалось, что выражения, допущенные в письме о генерале Шатилове, не отвечают действительности, а потому, сознавая свою ошибку, он приносит генералу Шатилову извинения.(11) Провокаторская же роль Павлова, намеренно стравливавшего между собою русских генералов, стала для всех очевидной…

Несостоявшаяся двойная генеральские дуэль между Шатловым – Мельницким и Витковским – Махровым стала, пожалуй, самой громкой «дуэльной историей» в Белой эмиграции. В своё время этот случай бурно обсуждался в эмигрантской печати и в воинских организациях.

Попал он и на страницы книги скандально известного деятеля НТСНП Б.В. Прянишникова «Незримая паутина». Книга эта, носящая самооправдательный характер со стороны автора и направленная преимущественно на сведение счётов с оппонентами в эмиграции, вряд ли может считаться сколько-нибудь серьёзным источником из-за слишком субъективного подхода автора и сознательного искажения описываемых событий. Это, в частности, относится и к описанию Прянишниковым несостоявшейся дуэли генералов Шатилова и Мельницкого. Автор «Незримой паутины», враждебно относившийся к П.Н. Шатилову и необоснованно пытавшийся объявить его «большевицким агентом», постарался представить своего противника в максимально невыгодном свете…(12)

На самом деле мужественный поступок и честное поведение генералов Шатилова и Витковского решительно, как и полагается офицерам, вставшим на защиту чести своей воинской организации, встретили горячую поддержку и сочувствие в самых широких кругах русской военной эмиграции. Редактор журнала «Часовой» капитан В.В. Орехов писал по этому поводу:

«Истинно-офицерский поступок генерала П.Н. Шатилова заставит сейчас призадуматься очень многих. В течение последних лет клевета широко гуляла по эмиграции. Я уже не говорю о профессиональных клеветниках типа нерукопожатных авторов статеек из провокаторского «Единого фронта», но и масса эмиграции не находила в себе достаточно сил для отпора тем гнусностям и подлостям, которые в угоду большевикам распространялись их вольными и невольными пособниками… Вот почему мужественное поведение генерала П.Н. Шатилова и достойный высшего уважения жест генерала В.К. Витковского показали многим из нас пример благородства, всегда присущего военной среде…»(13)

Нужно отметить, что действия генерала Мельницкого, принёсшего извинения генералу Шатилову, не подверглись нареканиям в военной среде, так как по свидетельству секундантов Шатилова, Мельницкий «с момента вызова на поединок, включительно до встречи с ген. Шатиловым, держал себя по-джентельменски».(14)

Напротив, поступок Махрова, уклонившегося от дуэли, вызвал резкое публичное осуждение. Так, расширенное Совещание при Начальнике V Отдела РОВСа (Бельгия) генерале Б.Е. Гартмане, на своём заседании 26 июля 1933 года заявило, что оно «…Выражает полное сочувствие мерам, предпринятым на основании традиций чести старой императорской армии, генералами Шатиловым и Витковским для пресечения безобразия и высказывает удивление, что эти традиции так крепко забыты г. Махровым».(15)

* * *
Как это не покажется удивительным, но даже и во время 2-й Мировой войны 1939-1945 гг., в горниле которой рухнули все старые представления о чести и человечности, и, казалось бы, уже не могло остаться места для проявления рыцарских традиций, русские офицеры не перестали защищать честь – свою и своего Отечества – традиционным офицерским способом – вызовом на дуэль.

Напомним, например, известный случай, происшедший в 1943 году в Сербии, когда офицеры штаба Русского Корпуса, постановили вызвать на дуэль майора люфтваффе Лихтенеккера. Майор Лихтенеккер, занимавший тогда пост начальника германского штаба связи при Русском Корпусе, со свойственной национал-социалистам бесцеремонностью (он был членом НСДАП с большим стажем), попытался наделить себя прерогативой «воспитания офицеров Корпуса в понятиях офицерской чести, долга и дисциплины». Однако Лихтенеккер не принял во внимание, что Русский Корпус, в большинстве своём состоявший из чинов РОВСа, объединял в своих рядах представителей старых Русских Императорских Армии и Гвардии, а также Белой Армии. Это были «сливки» военной эмиграции. И попытка присвоения немцами права «воспитания» русских офицеров, якобы нуждающихся в привитии им понятий о чести, долге и дисциплине, являлась верхом бестактности и была воспринята как оскорбление всего русского офицерства.

Чины штаба Русского Корпуса, собравшись во главе с Генерального Штаба генерал-лейтенантом Борисом Александровичем Штейфоном для обсуждения этой ситуации, постановили, что русские офицеры, являющиеся носителями идей и традиций более славных, чем традиции даже Германской Армии, не могут оставить сей случай безнаказанным. Единственным выходом был признан вызов майора Лихтенеккера на поединок, причём всеми офицерами штаба Русского Корпуса, начиная с самого младшего и кончая старшим по чину.

Происшествие это вызывало немалую тревогу у немецкого военного руководства в Сербии. В то время в Германской армии дуэли были запрещены. Поединок был возможен только по личному разрешению Гитлера. Конфликт грозил обернуться весьма крупными неприятностями…

В результате майор Лихтенеккер, красный от волнения, попросил собраться всех офицеров штаба Русского Корпуса, и объявил им, что не имел намерения оскорбить русское офицерство и приносит ему свои извинения. Извинения были приняты. Нелепый вопрос о «воспитании» немцами русских офицеров естественно больше не поднимался, а вскоре и сам Лихтеннеккер был убран немцами из Корпуса. Его место занял оберст Шредер – старый кадровый офицер Германской армии, имевший прекрасное воспитание, бывший во время I Великой войны 1914-1918 гг. в России и хорошо владевший русским языком.

Один из участников этой истории поручик Александр Андреевич Раевский впоследствии написал: «Урок, данный майору Лихтенеккеру был одновременно уроком и самому Германскому Командованию, к чести которого нужно сказать, что оно его правильно поняло».(16)

* * *
После 2-й Великой войны изменившийся ритм и образ жизни, смена поколений, доминирование либерально-демократических идеалов в Западном обществе, новые представления о морали и новые ценности – всё это неизбежно отодвигало прежние рыцарские понятия о чести и о дуэли, как естественном способе её защиты в область истории. Новые веяния не могли не коснуться и русской эмиграции, тем более что и внутри неё в результате войны произошли серьёзные перемены – изменились состав и география Русского Зарубежья, ушли из жизни многие авторитетные лидеры, своё чисто военное значение потерял РОВС, да и вообще воинские организации значительно утратили свою роль в жизни эмиграции.

В среде эмигрантов и их потомков всё более и более стали наблюдаться отступление от прежних идейных и политических принципов, превалирование личных амбиций и частных интересов над интересами «Русского Дела», междоусобная вражда, раздирающая различные эмигрантские группировки… Интриги, поношения конкурентов и политических недругов в печати – стали в послевоенной эмиграции, увы, более распространённым способом сведения счётов с противниками, чем вызов их к барьеру.

Впрочем, не всегда и не везде это было так. Лучшая часть русского офицерского корпуса продолжала крепко держаться за свои традиции. Хотя условия послевоенного Западного мира оставляли мало практических возможностей для этого.

Что касается дуэлей, то из истории послевоенной русской эмиграции широко известен случай, происшедший в пятидесятые годы ХХ века во Франции. Речь идёт о поединке, состоявшемся под Парижем между известным танцовщиком и балетмейстером русского происхождения Сергеем Лифарем (1905-1986) и директором «Гран бале де Монте-Карло» маркизом де Кюэвас. Противники дрались на эспадронах, Лифарь был ранен в руку. Небезынтересно отметить, что в роли секунданта на той дуэли выступил никто иной, как… Жан-Мари Ле Пен – известный ныне политик, лидер французских националистов.

Но поединок Лифаря с маркизом де Кюэвас – это дуэль штатская, богемная, никакого отношения к русской военной эмиграции не имевшая. А вот последний известный нам дуэльный скандал среди старых кадровых русских офицеров произошёл в Зарубежье, в рядах Гвардейского Объединения, в начале 1964 года.

Тогда Л.-Гв. Кирасирского Его Величества полка полковник Сафонов, Георгиевский кавалер, оскорбил Л.-Гв. Преображенского полка полковника Зубова, публично заявив, что последний не имеет права на ношение ордена Святого Георгия IV степени, прибавив полушутя что-то вроде: "Да вообще Преображенцы умели легко украшать себя орденами".

Сказано это было в отсутствии обвинённого полковника Зубова, причём в совершенно трезвом обществе, между офицерами в солидных чинах и возраста отнюдь не корнетского…

Полковник граф Юрий Владимирович Зубов, обвинённый в незаконном ношении знака Военного Ордена Св. Георгия, в своё время был одним из офицеров, близких к генералу А.П. Кутепову, имел Знак за Ледяной поход; поговаривали, что он выполнял рискованные секретные задания в тылу у красных, а затем и на территории СССР по заданию РОВСа (действительно, своею внешностью и манерой изъясняться граф мог скорее сойти за красноармейца, нежели за столичного «фазана», так что ему легко было раствориться в большевицком тылу). В эмиграции граф тоже за словом в карман не лез. Поединок казался неизбежным, тем более, что была затронута и честь Л.-Гв. Преображенского полка. Все преображенцы посчитали себя задетыми…

Председатель Союза Георгиевских кавалеров Л.-Гв. 3-го Стрелкового Его Величества полка полковник Н.А. Звонников мирно решить это дело не сумел, даже скорее разжег страсти(17). (Полковника Звонникова многие обвиняли тогда в раздувании этой истории). Для разбирательства инцидента, была назначена Арбитражная Комиссия.

«Упрекая меня в придании значения «частному разговору», – писал полковник Звонников, – комиссия, по-видимому, усвоила точку зрения полковника Сафонова, что в частном разговоре офицеру допустимо распускать слухи, позорящие другого офицера. С таким взглядом я согласиться не могу…»(18)

Не сумел, к сожалению, должным образом разрешить дела и Председатель Гвардейского Объединения Л.-Гв. Уланского Ея Величества полка полковник Гурьев, что привело к сильнейшим и крайне неприятным потрясениям в рядах всего Гвардейского Объединения…

Заседание Суда Чести по делу полковников Сафонова и графа Зубова происходило в Доме Белого Воина – тогдашней штаб-квартире РОВСа, на улице Мариме, в 16-м округе Парижа. Рассказывают, что лишь благодаря вмешательству и мудрой позиции лейб-казака генерал-майора К.Р. Поздеева дело не было доведено до поединка и не привело к ещё большему разладу в рядах Гвардейского Объединения.

Итог был таков: дуэли между двумя заслуженными воинами и Георгиевскими кавалерами Суд Чести не допустил, но полковник Сафонов, явившийся виновником скандала, с этого времени должен был навсегда «исчезнуть» из общества офицеров… Разумеется, никаких официальных письменных постановлений на сей счёт не делали: в кругу старых гвардейцев подобный приговор виновному, дискредитировавшему себя своим поведением, выносили в устной форме, и этого было достаточно, чтобы до конца своих дней он «исчезал» из офицерского общества и никогда более не появлялся на полковых торжествах, собраниях и встречах офицеров…

Источники

11) «Часовой», № 106, 1 июля 1933, С.20.
12) Прянишников Борис. «Незримая паутина. ВЧК-ГПУ-НКВД против белой эмиграции», СПб, 1993, С. 220-223.
13) «Часовой», № 106, 1 июля 1933, С. 2.
14) Там же, с. 20.
15) «Часовой», № 107, август 1933, С.22.
16) Русский Корпус на Балканах во время II Великой войны 1941-1945 гг. Исторический очерк и сборник воспоминаний соратников. Нью-Йорк, изд. «Наши Вести», 1963, С.130.
17) Постановление Арбитражной Комиссии Гвардейского Объединения от 17 июня 1964 г., п.4.
18) Письмо полк. Звонникова Председателю Гвардейского Объединения полк. Гурьеву от 14 июля 1964 г.

Председатель РОВ Союза, капитан И.Б. Иванов